В современном мире существует множество концепций развития городской среды — "экогород", "живой город" и т.д. Базовые ценности сходные: безопасность (в том числе экологическая), динамичность, соразмерность, многообразие, возвращение природы в бетонный ландшафт, сокращение времени между точкой приложения труда и зоной рекреации. У России свой путь, как всегда. Его можно назвать "Город как конец света", где конец — это край, за которым ничего — пустота. "Город-тупик", из которого уже никуда, никогда.
Этот новый русский город обычно возникает на окраинах советских мегаполисов, в местах, где кончается дорога и начинается лосиная (это зверь, не путать с женскими, а теперь и мужскими штанами) тропа. Если он оказывается завязанным на какую-либо инфраструктуру, это не расчет, а просчет или халатность.
Расширение горизонтального личного пространства достигается за счет сжатия вертикали — высоты потолков, толщины стен и полов, а также за счет уплотнения общественной площади — лестничных и детских площадок, ширины газонов и тротуаров. Таким образом, декларируемые двенадцать квадратов на человека выполняются только в коробке частной, а на деле же — банковской собственности, а общественная территория — это двенадцать человек на квадрат. Фактически имеет место трансформация коммунальной квартиры в один большой коммунальный дом — в испещренный ласточкиными гнездами моноблок, который приходит в негодность сразу после его сдачи в эксплуатацию. Зимой стены покрываются причудливыми инеевыми разводами, летом — капельками соседского пота. Осенью сквозь трещины в потолке пробиваются диковинные грибы. Телевизор можно смотреть без звука. Все равно будет слышно, потому что все вокруг смотрят одно и то же. Ретрансляторы предлагают сто различных каналов, но сетка вещания определенно одна. Толщина стен такая, что невольно все знают тайны друг друга. Воздух или слишком холодный, или слишком горячий, но всегда спертый: либо нет вентиляции, либо она совмещена с мусоропроводом или канализацией. Еще одной характерной особенностью архитектурного планирования моноблоков является создание иллюзии чувства общности: глядя из окна собственного дома, можно без труда сосчитать прыщи на носу соседа, живущего в блоке напротив...
Специалисты конструирования стабильности полагают, что подобные условия способствуют проявлению эмпатии и дружбы и, чем черт не шутит, увеличению национального поголовья. Девелоперы называют весь этот кошмар "элитным жильем", ставя в один ряд с такими терминами-фальсификатами, как "евроремонт", "модернизация" и "пенсионная реформа"... Врать в России можно. Профанация понятий не запрещена законом. Можно было бы пошутить о многоярусных паркингах или беговых дорожках, но получится очень грубо.
Рядом с жилым моноблоком обычно разбивается торгово-развлекательный молл — легкосборная конструкция, напоминающая цирк шапито. Это очень удобно: за ночь можно перекочевать к другому массиву, если покупательная способность этого снизится. Молл соединен с моноблоком монодорожкой, временно-навсегда выложенной европоддонами.
Молл — это лабиринт, спроектированный таким образом, чтобы консьюмерист потерял свою ликвидность, не покидая пределов анклава ("раёна"). Прежде чем достичь прилавка с искомым товаром, покупатель дважды обходит периметр каждого этажа, а вернувшись домой, понимает, что вместо бутылки кефира приобрел фендюшницу, посмотрел фильм Кончаловского о Михалкове, быстро съел полусырой хычин, взял и... уже просрочил микрокредит на покупку чехольчика для смартфона... Это днем, а по ночам из машин с наклейками "Можем повторить", кружащих в отсутствие дорог вокруг моноблока, звучит рэпчик с лейтмотивом: "Ненавижу жизнь. Ненавижу жить..." За нериторический вопрос: "Как пройти в библиотеку?" — можно получить не только китайским кедом в нос, но и срок за экстремизм. Такова культурная, не переходящая в четверг, среда.
И еще одна черта застройки нового формата: в радиусе двух часов езды, может быть и больше, вы, скорее всего, не найдете квалифицированной работы.
Почему "совладельцы" одной восьмой части суши не используют возможностей практически бескрайнего пространства и селятся друг у друга на головах? Ответ прост: формированием облика современного российского города сегодня занимаются две социальные силы — беженец и процентщик.
Беженец, кое-как набрав на первый взнос, удирает от программы "развития и защиты" сельского предпринимательства или возрождения духовных ценностей и национального самосознания байских деспотий. Ему не до красивости. Ему надо выжить. А выжить можно, только продав себя на двадцать пять лет в ипотеку старухам-процентщицам.
На "старухах" теперь дорогие мужские костюмы и нужны им не только деньги, а еще голоса избирателей и их дети, и сидят они не в обшарпанных двухэтажках на Грибоедова, а в Управах...
По их мнению, телефонная связь изобретена для того, чтобы прослушивать разговоры, путепроводы — для реализации операций "спецпроезд" или "перехват", электричество — для ведения следственного процесса. Ну а сам город — место извлечения суперприбыли, в частности от продажи жилья.
Раньше они и им подобные продавали одну квартиру нескольким владельцам одновременно, и обман часто вскрывался до того, как мошенники успевали сбежать. Теперь они стали хитрее, они продают не только квартиры, но и пространство, рассчитанное на необходимое сообщение между квартирами, между домами, между улицами и районами, территории свалок и кладбищ. Если ради каких-нибудь помпезных государственных нужд им понадобится соорудить на площади, застроенной ипотечными кварталами, пирамиду (самое бесполезное из когда-либо воздвигнутых человеком строений), то, безусловно, и беспрекословно эти кварталы будут аннигилированы...
Так развивается современный российский город: к ступору, коллапсу, к гуманитарной и экологической катастрофе. Вот только попробуй убедить в этом вновь прибывающих, они-то знают, что в местах, откуда они бегут, катастрофа уже идет полным ходом...
